— Владимир Валерьевич, несколько лет назад ходили упорные слухи о банкротстве «Севкабеля»...

— Были такие слухи, и на нас перестали обращать внимание, как на конкурентов. А пока не обращали внимания, мы потихоньку решали проблему, которая возникла в 2008 году.

— А в 2008 году было действительно тяжёлое положение?

— Да. Получилось так, что объём кредитных средств, привлечённых под целевую программу поглощения части рынка, то есть покупки конкретных предприятий, пришёлся на пик жесточайшего финансового кризиса (2008 год). Банковская система была на уровне краха, начались системные неплатежи друг другу, и всё остановилось. В это время необходимо было обслуживать огромный массив кредитных средств, но так как это было невозможно, предыдущий акционер принял решение подать иск о банкротстве. Далее, когда уже я пришёл на «Севкабель» в 2010 году, мы пытались выйти на процедуру финансового оздоровления. Но, к сожалению, динамика 2010 года и предыдущих 2008 и 2009 гг. не давала кредиторам оснований для надежды. Вследствие чего было принято окончательное решение о банкротстве компании.

Банк «Санкт-Петербург» взял на себя ответственность за то, чтобы предприятие не останавливать, и даже при процедуре банкротства оно должно работать. Банк создал управляющую компанию ГК «Севкабель», завёл туда оборотные средства, не пересекающиеся с кампанией банкротства, и уже три года эти активы находятся под моим управлением. Часть активов в процедуре банкротства была продана, а средства, полученные от продажи, возвращены основным кредиторам — это «Сбербанк» и банк «Санкт-Петербург».

Сегодня основной наш актив — это площадка в Санкт-Петербурге. Здесь также расположены «Сев-геокабель», научно-исследовательский институт, «Севкабель-Инжиниринг». Кроме того, под управлением ГК «Севкабель» находятся заводы «Цветлит» в Саранске и «Молдавкабель» в Приднестровье.

— Что собой сейчас представляет Группа компаний «Севкабель» с двух точек зрения: финансовой, насколько стабильна эта конструкция, и вашего места в кабельной промышленности?

— Впервые с 2007 года мы вышли на прибыль. Это сигнал того, что ГК «Севкабель» всё-таки доказала потенциальным инвесторам и текущим акционерам, что нашим кабельным бизнесом профессионально заниматься можно. При этом есть два очень важных условия: первое — бизнесом нужно именно заниматься, второе — не воровать. Это тоже ключевое условие, потому что, если на каждой фазе, начиная с покупки оборудования, закупки сырья, продаж готовой продукции, прикреплять свои интересы на всех уровнях, то, естественно, бизнес начинает тонуть.

Когда мы частично поменяли команду, оптимизировали численность, закрутили все гайки по сверхнормативным затратам, изменили концепцию, в том числе по продажам, учётной политике, то увидели, что даже в тех условиях, в которых российский рынок находится, можно зарабатывать деньги. Да, они пока что небольшие. Меня поддержат, наверное, все акционеры наших прямых конкурентов из первой десятки, первой пятёрки: к сожалению, доходность кабельного бизнеса настолько мала, что в последние годы к нам потеряли интерес инвесторы.

Поэтому мы не покупаем новое оборудование. Не только «Севкабель», но и другие крупные игроки по минимуму инвестируют в техническое перевооружение. Если раньше, по моим расчётам, УГМК, «Ункомтех», «Камкабель» в среднем в год тратили от 10 миллионов долларов на новое оборудование, то сегодня, может быть, в лучшем случае миллион. И то скрепя сердце. Я думаю, это тенденция не только кабельной отрасли, но и несбалансированный подход к управлению экономикой всей страны. Если у нас диктат монополий по энергоносителям, по сырью, а мы от них зависим, потому что медь и алюминий — это сырьевой товар, торгующийся за доллары на Лондонской бирже...

— А электроэнергия тоже дороже, чем в Европе?

— Электроэнергия и газ тоже продукты монополий, соответственно, доля нашей доходности за счёт постоянного увеличения этих затрат падает. Когда-то европейские компании закрывали бизнес, который приносил менее 18% торговой маржи, окончательной  рентабельности.  Сегодня посмотрите отчёты международной ассоциации ICF, допустим, за 2011—2012 годы: чистый профит составляет 2—3%.

А когда-то у нас в стране было такое положение: всё, что приносит прибыль меньше 12%, не имеет права на жизнь. Сейчас мы живем в диапазоне 3—5%, и это нас уже устраивает. Почему мы не собираемся уходить с рынка? Оптимизм в следующем: не секрет, что мы доедаем тот запас, который был создан во времена Советского Союза, начиная со времён ГОЭЛРО. И даже раньше.

К нашему общему стыду, Россия, обладая огромными ресурсами, мощной энергетикой, значительным количеством газа и нефти, имеет населённые пункты, которые не газифицированы, не электрифицированы, не имеют инфраструктуры по телекоммуникациям. И эта территория огромна! Так что когда будет государственная программа, а она должна быть, у нас другого пути нет, то кабеля понадобится столько, что мы будем работать непрерывно. Сегодня мы часто говорим про модернизацию существующего промышленного комплекса. Можно долго говорить: «Он упал, он развалился». Но он есть. Металлургия есть, химия есть, начинает подниматься ВПК. Всё требует модернизации — и энергетика, и связь, и системы управления, а значит, потребуется много кабеля.

— Каковы же приоритеты? Системы управления или электроэнергетика?

— Всё просто. В Ассоциацию «Электрокабель» сейчас входит официально более 60 предприятий, естественно, конкурировать очень тяжело. Даже без тех, что на Западе, в Китае, в Корее и так далее. Поэтому мы сейчас занимаемся продвижением специализированных кабелей. В секторах, где нужна наука и высокие технологии, где нет массовости присутствия на рынке, соответственно, доходность выше. Требование рынка — так называемые «умные сети», где есть встроенные датчики, — это депарафинизация нефтяных скважин, это оборонная промышленность, где есть спецразработки, это атомная энергетика, где тоже нужно высокое качество и новые технологии.

Всё это сегодня — номер один. Номер два — сетевые высоковольтные кабели. Не можем мы концентрировать до бесконечности Санкт-Петербург и Москву. Не может вся Россия жить в двух городах. Чтобы развивать регионы, в первую очередь нужно там прокладывать высоковольтные сети.

И ещё сегмент, может быть, пока не совсем реалистичный. Я возобновил внешнеэкономический отдел. Почему мы себя недооцениваем, считаем, что наш удел только там, где мы живём, а Запад постоянно на голову выше? Я не согласен. У нас есть разработки, которые по своим параметрам превышают западные аналоги. Мы это доказываем, участвуем в тендерах. Априори считаем, что СНГ — это наш бывший рынок: Казахстан, Белоруссия, Украина, Таджикистан, туда надо увеличивать поставки. При этом надо выходить и на рынки развивающихся стран — в Индию, ЮАР. У нас были попытки работы с Бразилией, но съедает всё логистика, очень далеко. Тяжеловато там конкурировать с Америкой и с Канадой.

В отдел ВЭД набраны люди с хорошим знанием английского языка и базовым инженерным образованием. Это не просто переводчики, которые могут только транслировать то, что ты говоришь, они понимают суть дела.

Вот, в принципе, такие перспективы. Я думаю, это же удерживает в нашем бизнесе и других крупных игроков. Основная пятёрка сейчас — это «Камкабель», «Ункомтех», Холдинг «Кабельный Альянс», ГК «Севкабель», ТК «СКК»/«Фариаль» ГК. Мы были всё время в тройке, сейчас мы четвёртые. Перечисленная пятёрка обладает потенциалом всех секторов рынка: это и бытовые кабели, и подвижной состав, и горнодобывающая промышленность, и нефтегазовый комплекс, и энергетика, и атомная промышленность. Практически трудно назвать сектор промышленности и жизни, в котором мы не участвуем.

Конечно, есть проблемы. Одна из основных — федеральное управление. В России бюджет, утверждённый в последнем квартале этого года, будет осваиваться в лучшем случае во втором квартале следующего. И все понимают, что федеральные программы начинают осваиваться с мая. А до мая надо как-то ещё дожить, заплатить зарплату, налоги и так далее.

— Скажите, пожалуйста, каковы, на Ваш взгляд, сравнительные характеристики изделий «Севкабеля» и западных?

— К сожалению, мы всё время догоняющие. Все технологии, которые приводят к новому витку развития энергетики, пока не наши. Откуда пришли СИП, сшитый полиэтилен, высоковольтные кабели? Всё пришло с Запада. Мы сейчас догоняем, потому что оборудование, которое может это производить, изготавливается за рубежом. Мы потеряли базовый элемент. Никто в России не делает кабельное оборудование.

— А наука в России есть?

— Наука есть. Она ещё, к счастью, осталась. При этом в НИИ «Севкабель» средний возраст сотрудников примерно 60—62 года. Молодёжь в последнее время приходит, и это радует. В нашем институте появилось 5 молодых специалистов.

По поводу качества. Можно сказать, что мы хорошо освоили кабели на среднее напряжение до 35 кВ, высоковольтные кабели на напряжение 110 кВ, частично — на 220 кВ. По этим направлениям качество российского кабеля полностью идентично Nexans, Prysmian Group и General Cable. В чём мы уступаем? Очень многие декларируют 330 кВ, и действительно, оборудование есть и у «ТАТКАБЕЛЯ», и у «Камкабеля», и у «Южкабеля», но пока нет объёмов и нет опыта производства, как на Западе. Если будет такая задача стоять, мы вполне способны конкурировать с Западом по качеству. Нет ничего там космического, что мы не могли бы освоить.

— И муфты?..

— Муфты среднего напряжения практически уже производятся на территории России. НИИ «Севкабель» сейчас патентует муфты на 110—220 кВ. Мы знаем, что все наши конкуренты занимаются этой темой: и «Камкабель», и «Ункомтех», и «ТАТКАБЕЛЬ», потому что все прекрасно понимают: если завтра Запад перекрывает канал поставок муфт, наш кабельный рынок не нужен никому.

— Владимир Валерьевич, известно ли Вам, что кабели из сшитого полиэтилена, которые должны были бы стоять вечно, довольно часто выходят из строя и горят?

— Не могу сказать, что часто, но есть такой нездоровый процесс, когда мы говорим о кабелях среднего и высокого напряжения. Тут должен быть комплексный подход, нельзя просто продавать кабель. Нужны инжиниринг, шефмонтаж, шефнадзор, и на первом месте обязательно должно быть качество. В России, к сожалению, на всех тендерах основной параметр — это цена. В составе поставщиков для нашей энергетики оказываются фирмы, о которых никто никогда не слышал. Кто они? Конторы, которые не несут никакой ответственности и бесследно исчезают сразу после проделанных работ. На кабельном рынке все друг друга знают. Если работы проводят какие-то перекупщики, какие-то монтажные компании, которые заявляют, что они являются одновременно дилерами группы «Севкабель», «Камкабеля», «Ункомтеха» и «ТАТКАБЕЛЯ», а кабель поставляет из Турции компания, о которой мы первый раз слышим... Да, естественно, в такой ситуации будут пробои, потому что мы не понимаем: что прокладывают, кто и как прокладывает кабельные линии.

Иногда дело даже не в качестве самого кабеля, а в том, что ПУЭ не менялись с прошлого века, и прокладка кабеля законодательно не регламентирована. И процессы, которые происходят внутри кабеля, никто не изучает, а они очень сложные.

Я вам скажу больше: система сбоя более глубокая. Я несколько раз присутствовал на рабочих совещаниях ФСК ЕЭС, Холдинга МРСК. Иногда в проекте заложено такое, что осуществиться в жизни не может, я не говорю уже про системы контроля. Мы, допустим, сейчас предлагаем кабель со встроенным оптическим модулем. Однако у очень немногих энергосистем, я имею в виду «Лад-Энерго», «Кировэнерго», есть дорогостоящие приборы, которые позволяют подключиться к этим модулям, чтобы контролировать работу кабельной системы. Я знаю, что сейчас созданы целые рабочие группы энергетиков, которые, к сожалению, на своих ошибках изучают процессы — где, что и как пробивает, почему пробило, почему система вовремя не отключилась и так далее.

В группе «Севкабель» создана инжиниринговая компания, которая этим должна профессионально заниматься. Что мы предлагаем рынку? Мы предлагаем сеть «под ключ». Получаем техническое задание и сами делаем проект, сами участвуем в выборе оборудования, делаем монтаж, приёмо-сдаточные испытания, сдаём комиссии и ещё на весь комплекс даём гарантию. Тогда это имеет смысл. Всё в одних руках. Вы проектировали, вы производили, вы собирали, вы монтировали, вы испытывали и, может быть, даже участвуете в эксплуатации. Почему нет? Может быть, появятся у нас какие-то частные сети, это вопрос будущего. Сегодня эта проблема есть. Да, я согласен, у нас есть неуправляемые процессы, которые очень сложно отслеживать в сетях, но их надо изучать и ими заниматься.

— Вы сказали о молодёжи, которая приходит в институт, а на завод приходит?

— Приходит, но ненадолго. Первая проблема — большая текучесть. Условия работы тяжёлые, напряжённые, сейчас загрузка практически 100%, приходится интенсивно работать, выполнять план, и это всё-таки производство, не офис. Вторая проблема — если раньше на старые станки можно было взять любого неквалифицированного рабочего, который понимает, чем отличается красная кнопка от зелёной, его можно было научить работать на этом станке. Сейчас практически всё оборудование компьютеризировано, надо уметь работать с программами, это достаточно интеллектуальный труд. Однако сегодня ожидания молодёжи по доходам и по трудозатратам...

— Не совпадают?

— Да, не совпадают. Сейчас любой окончивший институт молодой человек, который просто умеет работать с технической литературой, сразу хочет получать от 2 до 3 тысяч долларов. Причём это должен быть фиксинг и плюс ещё сверху премия. Мы не в состоянии платить таких денег.

— И деньги должны зарабатываться.

— Сегодня возраст слесарей в среднем 50—60 лет. Хорошего токаря найти просто невозможно. Я поставил стратегическую задачу: создать некий золотой фонд компании, определить какое-то количество людей, без которого производство существовать не может. Именно для них надо создать такие условия, чтобы они понимали, что «Севкабель» в них заинтересован, что они тут будут работать долго. Я же не могу их приковать, но создать экономические условия и моральный климат необходимо. Когда человек осознает, что в нём заинтересованы, он с удовольствием ходит на работу, не думает, что его завтра сократят или к нему будут относиться по-другому.

«Севкабель» готов брать на курсовые, преддипломные, дипломные проекты и практики студентов, в том числе из Санкт-Петербургского государственного политехнического университета. Это позволит им поработать на производстве, получить опыт и при этом защитить учебные проекты. Мы готовы ежемесячно оплачивать труд студентов на рабочих специальностях и при этом оказывать содействие в карьерном росте. Сейчас разрабатывается новая программа для поддержки молодых специалистов, благодаря которой они будут понимать, что есть перспектива работы на пять лет вперёд, определённый рост денежного вознаграждения за свой труд, возможность попасть в кадровый резерв. Я готов отправлять на учебу, связанную с повышением квалификации по новым технологиям, муфтам, за рубеж. «Севкабель» обучает технических специалистов в Японии, во Франции, в Финляндии, в Швейцарии, в других странах. Иметь в послужном списке «инженер «Севкабеля», в моём понимании, это дорогого стоит.

— Когда-то вокруг завода на Васильевском острове жили практически все рабочие «Севкабеля». Сегодня Вы не строите жильё?

— Нас вынудили уйти из всех социальных сфер. У нас же и свой профилакторий был, и пионерлагерь, и своя медсанчасть. Всё это мы отдали в муниципалитет. Сохранили только медсанчасть.

— Вы считаете это правильно?

— Конечно, неправильно. Но денег у нас на это нет, мы всё отпустили из своих рук. А при той доходности, которая существует сейчас у бизнеса, максимум, что я могу предложить сотрудникам, — это дать хорошую рекомендацию банку и помочь им создать нормальную кредитную историю. И акционер мой, банк «Санкт-Петербург», периодически мне помогает, выдавая ведущим специалистам кредиты на более льготных условиях. Вот всё, чем мы можем на сегодняшний день помочь нашим работникам. Но если говорить о формировании базисного кластера специалистов, которые бы жили здесь и не думали о том, как им прожить и прокормить свои семьи, то, конечно, должна быть целевая программа по выделению жилья, долгосрочному финансированию, медицинским страховкам, обучению. Но при доходности в 2% тянуть социальную сферу невозможно. Максимум, что может сделать «Севкабель», — предложить достойную оплату труда, дать людям стабильную работу, чтобы этих денег хватало на нормальное проживание, а не на существование.

Я ведь потомственный кабельщик, из кабельного и металлургического города Кольчугино Владимирской области. Дед мой практически всю жизнь проработал на местном заводе, участвовал в финской войне, потом во Второй мировой, воевал с японцами. С тяжёлым ранением вернулся на Родину. Завод надо было восстанавливать. Отец мой, Валерий Михайлович, тоже проработал непрерывно 48 лет на заводе «Электрокабель». Моя родная сестра, которая на 10 лет старше меня, до сих пор работает на этом производстве. Я от этого завода после техникума по направлению поступил в Ивановский энергетический университет, окончил его и вернулся на «Электрокабель». Доработал там до главного инженера проекта, словом, влился в кабельную отрасль.

Вижу реально проблемы системного характера, тяжёлую болезнь промышленного комплекса, всё прекрасно понимаю, но Россия не первый раз переживает эти этапы на всех уровнях своего развития. Мы и это переживём. И когда говорят, что из России сделают сырьевой придаток, раздробят на мелкие княжества, в это я не верю. Думаю, не всё ещё потеряно, но пора браться за ум! Если пребывать всё время в сонном состоянии и думать, что это рассосётся само, — не рассосётся.